Арам Сафарян

Дрова

Это была зима тысяча девятьсот девяносто третьего года.

Для тех, кто пережил ее в Армении, больше ничего пояснять и не нужно. Хватит того, что этот год входил в череду тех, которые назвали просто плохими или темными. Электричество отсутствовало месяцами. О газе забыли и вовсе. Не было отопления, а иногда и воды. Город погрузился во мрак. Положение было отчаянным, хотя народ и не отчаивался. Возможно, из-за того, что и похуже времена были, а, может, природное чувство юмора спасало.

В один из холодных дней декабря во дворе обычного ереванского двора собрались четверо ребят лет тринадцати-четырнадцати. Делать, собственно говоря, было нечего, и основным занятием была игра в карты или обсуждение последних дворовых новостей, коих было много.

У каждого из мальчиков была кличка.

Микаэл, он же Хул («глухой»). Его так прозвали из-за привычки все переспрашивать. Вреж — Чут («малыш») был самым невысоким и щуплым. Вардан — Негр, и вовсе не из-за смуглого цвета кожи, а потому, что фанател от Шварценеггера. Длинные клички чаще всего не приживаются, и со временем он из Шварценеггера стал просто Негром.

Темой дня было обсуждение парня в зеленой кепке, который подвозил маму Сюзи из четвертого подъезда. Выяснилось, что он вовсе не любовник мамы Сюзи, а друг ее отца, который уехал в Москву на заработки. Этот в кепке просто отвозит ее на работу по просьбе мужа.

Дама была предметом большинства подростковых фантазий ребят, и их воображение получило ощутимый удар. Немного посовещавшись, товарищи пришли к выводу, что парень в кепке все равно может быть ее любовником, и тут же нашли по крайней мере семь точных признаков того, что это именно так.

Артак был негласным лидером команды и отметал все прозвища. Отец его погиб совсем недавно, во время войны. Мальчик был серьезный, храбрый, и все решения в их дворовой команде принимал именно он.

Все утро Артак простоял в очереди за хлебом, пока мать ездила за посылкой от дяди из Ростова. Рассказывать ему было особо нечего, поэтому он подбросил ребятам любимую тему.

— Ну чего вы там насчет Шварца с Брюсом говорили?

— Я вам говорю, никто из них не сможет побить Шварца! У него бицепсы пятьдесят три сантиметра в обхвате, — внушительно заявлял Негр, — вы видели, как он тащит бревно в «Коммандо»?! Он любого положит одной левой.

— Ну, ты и верблюд все-таки, Негр, — взъелся Чут, — по-твоему, если он больше, то обязательно сильнее? Пока он нанесет один удар, Брюс Ли его положит ногой с разворота!

— Ты просто баран безмозглый! Удар Брюса Ли будет для него как укус комара в жопу слона, — не унимался Негр, — а если Шварц хотя бы один раз попадет, от твоего Брюса Ли останется только его белое кимоно!

— Что-что? — переспросил Хул.

— Говорю, прибьет Шварц эту обезьяну одним ударом!

— Ну, я думаю бревно там ненастоящее и набито пенопластом, — вставил свои пять копеек Артак, — да Шварцу надо будет сначала поймать Брюса.

— Настоящее!!! Я тысячу раз смотрел. В «Коммандо» от него никто не убежал, и этот цыпленок тоже не убежит, не сомневайтесь, — не унимался Негр.

— А я думаю, сильнее всех Жан-Клод Ван Дамм, — опрометчиво сказал Хул.

Ответ пришел от всех остальных одновременно:

— Ну ты совсем дебил! Ван Дамм только и умеет, что прыгать, как балерина. Брюс Ли его прибьет прямо в воздухе! — кричал Чут.

— Ты вообще молчи, не понимаешь ничего! Шварц его даже бить не станет, жалко будет, — взъелся Негр.

— Иди полечись, Хул! Ван Дамм никто, и никаким чемпионом Европы, как говорят, он не был, это все враки, мне друг брата сказал, а он был настоящим чемпионом Европы по каратэ, — со смехом ответил Артак.

Спор обычно длился часа два, но тут случилось то, что заставило ребят замолчать и напрячься. В их прямоугольный двор, посреди которого стояла беседка, где сидели ребята, вошел парень лет двадцати пяти. Он был худ, бледен и небрит, одет в потрепанную коричневую кожаную куртку, широкие черные штаны и летнюю обувь, несмотря на то, что была зима, и снега выпало достаточно много. При ходьбе парень заметно прихрамывал. Под мышкой он нес обыкновенную пилу, а в руке держал веревку. Парень направился к большому, раскидистому дереву посреди двора. Стоит отметить, что еще к прошлой зиме во дворе вырубили все сухие деревья, а после перешли на те, которые остались. Спасти удалось всего лишь несколько, в том числе и это большое дерево в центре — его любили все, и на него никто никогда не покушался. Парень подошел к дереву и начал с трудом на него взбираться, зажав пилу в руке. Поднявшись, он стал осматриваться, явно намереваясь отпилить одну из веток.

— Эй, что ты там делаешь? — сказал Артак с явным вызовом. Ребята вышли из беседки, и подошли к дереву.

Парень оторвал взгляд от веток и посмотрел вниз.

— Эй, я к тебе обращаюсь! А ну-ка спускайся оттуда, — сказал Артак, готовый к любому развитию ситуации.

— Это дерево сажали наши деды, и никто его не срубит, понял?! — воскликнул Негр.

Парень смотрел на них сверху вниз. В его взгляде поочередно выражались разные чувства. Сначала он гневно вытаращил глаза и тяжело задышал, потом оторопело поглядел куда-то в сторону. Через несколько секунд лицо его исказила боль, и наконец, ничего не говоря, он спрыгнул вниз. Оставив пилу и веревку на земле, втянул голову в плечи и поплелся, прихрамывая, прочь, так ничего и не сказав.

— И смотри, не возвращайся, — крикнул вдогонку Артак.

— Баран, — добавил Хул.

Парень ушел, не сказав ни слова.

Чрезвычайно довольные тем, что прогнали взрослого, ребята вернулись в беседку и начали обсуждать, как они это сделали: кто первый увидел парня, кто что сказал, что сделал, как посмотрел. Понемногу разговор опять вернулся к Шварцу и важнейшему вопросу — кто сильнее. Теперь основным антагонистом был Сталлоне, и шансы чуть выровнялись.

За этой сценкой, сидя на небольшой лавочке около одного из подъездов, наблюдал хмурый и сгорбленный дед в длинном черном пальто и кепке. Поднявшись с места, старик оперся на трость и медленно подошел к беседке. Ребята, сначала не заметив его, продолжали бурные обсуждения, но понемногу перестали разговаривать и обернулись к нему.

— И что? — сварливым скрипучим голосом промолвил дед, — прогнали фашистов с родной земли?

— А что, дед Карапет, — сказал Артак, — надо было дать ему спилить дерево?

— А вы хоть знаете, кто он такой?

— Нет. И какая разница?

— Ну, так слушай, сопляк. Его зовут, как и тебя, Артак. Он живет в доме учителей. Я знал его отца, учителем физики был. Умер давно. У них с братом только мать была, — дед замолчал, вспоминая что-то, — оба на войну пошли еще в 90-м, — продолжил он, — брат на мине подорвался, а его ранили в ногу. Хромает до сих пор, сами видели. Вернулся назад, женился. Работы нормальной нет, кое-как перебивался торговлей турецких шмоток на рынке. Недавно мать заболела. Сильно заболела. Дома лежит. Денег нет на лечение. А несколько дней назад у него ребенок родился, мальчик. Рынок их позавчера закрыли, теперь, наверное, совсем без работы остался. Малыша выписали из роддома, там долго оставаться не дают, и привезли домой. Теперь дома и ребенок новорожденный, и больная мать, а топить нечем. Без тепла семье не выжить никак, замерзнут. Вот парень совсем и отчаялся, взял пилу и пошел искать дрова. А вы обругали. Ох, что за жизнь стала — ад кромешный. Ничего вы еще не понимаете, идиоты!

Закончив свою речь, дед развернулся и пошел обратно. Ребята молчали. Веселье сменилось унынием и растерянностью. Никто не мог придумать, что сказать. Молчание продолжалось еще несколько минут, пока Артак не сказал:

— Пойдем.

— Куда? — разом спросили все.

— К Керопяну.

Переглянувшись, все встали и пошли в сторону выхода со двора.

Керопян был бывшим секретарем райсовета, который неплохо устроился и в постсоветское время. Он жил в собственном доме через квартал, на улице, где были «особняки» бывшего руководства советской республики. Сарай стоял в углу двора, и его отделяло от улицы не больше метра, а вместо забора в этом месте была просто невысокая сетка.

Между сараем и сеткой в несколько рядов лежали доски, сухие и длинные, которые так и просились прямо в печку. На эти доски заглядывались все без исключения, но авторитет Керопяна, а может быть, огромная кавказская овчарка, удерживали прохожих и жителей округа от опрометчивых поступков.

Уже вечерело, и из-за отсутствия освещения не было видно ни зги. Но зрение ребят, уже давно адаптировавшееся к жизни в темноте, позволяло им уверенно идти по улице.

Собравшись у забора, они начали вглядываться в темноту двора. Пыл их чуть поостыл, и теперь они в ужасе думали, что будет, если собака учует чужаков. В доме горел свет. После нескольких минут раздумий Артак сказал:

— Есть единственный вариант — один стоит на стреме, другой отвлекает собаку, а двое передают доски через забор.

— И как мы собаку отвлечем? — спросил Чут.

— Кто-то должен по стенке, которая отгораживает дом Керопяна от соседнего, добраться до его веранды на втором этаже. Видите, она широкая и длинная. Дальше нужно привлечь внимание собаки, и пока она отвлечется, двое перелезут через сетку и перекинут доски. Двух-трех хватит, больше не сможем.

— А что делать, если хозяева появятся или собака поднимется на веранду второго этажа? Вон к ней лестница ведет, — спросил Хул.

— Надо спрыгнуть в соседский двор. Там можно выйти, в заборе дыра, сами знаете.

— Куда спрыгнуть? — переспросил Хул.

— Во двор соседа!

— Там же высоко!

— Можно свеситься с дерева.

— А если они выйдут? — не унимался Негр.

— Темнота же, никого не узнают все равно.

— А я слышал, что у него дома полно оружия — автоматы, пистолеты, даже гранатомет есть, — сказал Хул.

— А кто пойдет отвлекать собаку? — задал главный вопрос Чут.

Наступило молчание.

— Я не пойду, я высоты боюсь, — ответил Негр, — я тут на стреме постою.

— Ага, ты только фильмы про Шварца смотреть любишь, а сам трусишь, как девочка, — сказал Артак.

— Ничего я не трушу, я высоты просто боюсь, — пробормотал Негр.

— Ладно, — сказал Артак, — я все это придумал, я и пойду собаку отвлекать. Чут и Хул, вы перелезете через забор, а наш храбрый коммандо останется на стреме.

Артак залез на каменный забор, который отделял дом Керопяна от соседского, и медленным шагом двинулся к веранде. Стенка была узкой, шириной в один камень, поэтому двигаться нужно было осторожно и только боком. Из глубины сада послышалось рычание собаки. Ребята присели на корточки, чтобы их не было видно из-за досок.

Пройдя по забору тридцать метров, Артак зацепился руками за поручни веранды и перелез на нее. Пес резко залаял, но пока оставался внизу. Чут и Хул начали перелезать через забор. Увидев это, Артак стал прыгать и шуметь на веранде. Пес продолжал истошно лаять. Из окна первого этажа выглянула дочка хозяина.

— Что такое, Лорд? Успокойся. Замолчи! Там никого нет.

Чут и Хул с замиранием сердца спустились в сад. Девушка закрыла окно, и Артак вновь начал отвлекать пса. Через забор пошла первая доска. Пес побежал по лестнице с явным намерением оторвать Артаку ногу. Артак ловко перелез обратно на стену, и собака, подбежав к поручням, начала в бессильной злобе лаять и подпрыгивать. Через забор пошла вторая доска. Тут, заметив, что собака не успокаивается, вышел хозяин дома и сразу заметил Артака на стене.

— Там кто-то есть. Сатик, дай фонарь!

Артак начал двигаться по стенке обратно. Хозяин побежал в дом, то ли за фонариком, то ли за оружием. Собака, заприметив Чута с Хулом с третьей доской, кинулась к ним.

— Скорее, скорее, бросьте доску, убегайте все! — кричал Негр из-за сетки. Чут и Хул, бросив доску, запрыгнули на сетку. Более ловкий Чут залез быстрее и стал помогать Хулу, однако подбежавшая собака вцепилась в штаны Хула сзади и стала тащить вниз.

— Давай, тяни меня, — крикнул Хул, — она мне сейчас задницу откусит!

На забор поднялся Негр и тоже ухватился за руку висевшего друга. Они резко дернули за руки Хула и все втроем, перелетев забор, грохнулись на землю. Выбежал хозяин с охотничьим ружьем в руках.

— Прыгай! — завопили хором ребята Артаку.

Артак, не дойдя метров десять до конца стенки, прыгнул во двор к соседу. До двора добежали чуть живые, неся по одной доске на двоих. У Хула был порван задний карман брюк и распорота штанина. У Чута — ладонь в крови и порвана куртка. Артак же был весь в ссадинах и ушибах, а на лбу была глубокая царапина, из которой струилась кровь. Сильно болела нога. Отдышавшись, Негр сказал:

— Может, пойдем домой переоденемся?

— Времени нет, там ребенок новорожденный, — ответил Чут. Артак кивнул.

— Надо из досок нарубить дров.

— Хорошие доски, толстые и длинные, на несколько дней может хватить, если экономно, — сказал Чут.

— Негр, сходи за топором, — попросил Хул.

После того как дрова были нарублены, ребята постучались в окошко деда Карапета на первом этаже. Дед выглянул.

— Что это с вами хулиганы, опять подрались?

— Дед, где тот парень живет, — серьезно спросил Артак. Старик посмотрел на ребят, потом на дрова, уже готовые и перевязанные веревкой, и кивнул.

— Дом учителей знаешь?

— Да.

— От арки налево, второй подъезд, третий этаж, там направо.

Ребята закинули дрова на плечи и повернулись, чтобы идти.

— Артак, — позвал дед.

— Да.

— Правильно… правильно… — сказал дед.

Ребята толпились у подъезда парня, обсуждая, кто поднимется, чтобы передать дрова. В конце концов решили подняться все вместе. Лестницу пришлось освещать ручным фонариком. Постояв на площадке, взяли дрова на руки и нерешительно постучали в дверь.

Открыл парень. В руке он держал свечку. Позади него стояла жена с ребенком на руках. В свете свечи он увидел четырех мальчишек, грязных, оборванных, в царапинах и ссадинах с вязанками дров на руках. Вперед вышел Артак и, положив дрова на порог, произнес:

— Мы… это… вот.

Парень присел на стул и молча посмотрел на них. И заплакал.