Ерванд Ерзнкян

худрук Эстрадно-симфонического оркестра Общественного телевидения и радио Армении 

            В начале 90-х, когда в Ереване не было света и тепла, ни в одном из театров практически не прекращалась подача энергии. Разной. И электроэнергии, и энергии увлекательных музыкальных программ, которые, несмотря на холод и тяжелую экономическую ситуацию, собирали зрителей с девяти вечера до часу ночи в фойе Русского театра им. Станиславского. Люди шли на свет и музыку, государственный симфонический оркестр играл регтайм, и, как сейчас может показаться, — ведь это практически идеальная картина — музыка неслась в живом первоклассном исполнении душам и умам желающих каждую неделю. Но, на самом деле, путь этих чудесных мелодий к зрителю в то время был более чем труден… О годах, оставивших глубокий след в сознании и музыкантов, и слушателей, рассказывает руководитель того самого игравшего в фойе оркестра Ерванд Ерзнкян.

— Однажды меня вызвали к руководству радио и сообщили, что содержать Государственный симфонический оркестр (коллектив не маленький) не представляется более возможным ввиду финансовых сложностей, связанных с войной и блокадой. Поскольку каждый из нас понимал, что это великолепный коллектив, который нельзя просто так распустить и потерять, мне предложили оставить инструменты, репетиционную комнату и наш статус. И перейти на самообеспечение. Являясь руководителем оркестра с 1986 года, я понимал, что нужно выживать. И я сказал, что мы останемся и будем работать. Решив содержать себя сами, мы организовали программы регтайм, которые проводили в фойе Русского драматического театра им. Станиславского каждую неделю. Мы с моим дядей купили пластмассовые столы и стулья, кое-какую посуду. Каждый вторник, используя декорации, буфет театра и наши силы, с девяти вечера до часу ночи давали концерты. Это было в новинку для Еревана — такая программа, где большую часть играл эстрадно-симфонический оркестр, а на остальное время мы приглашали чтецов, поэтов, юмористов. У нас были двое прекрасных ведущих — Карен Кочарян и Азат Гаспарян. Мы старались не просто менять программу каждую неделю, но и играть разножанровую музыку, чтобы каждый, кто пришел, услышал что-то интересное для себя, чтобы все музыкальные пристрастия зрителя были удовлетворены.

Естественно, раз мы были сами себе организаторами, то сами были и кассирами — нам приходилось продавать билеты. Всю неделю я в качестве водителя и Карен Кочарян в качестве менеджера колесили по Еревану, предлагая билеты на наше шоу по магазинам, предприятиям, всевозможным фирмам. Задачей было продать 22 билета. Если мы их продавали, вырученные средства покрывали затраты, и мы срабатывали, как говорится, в ноль. Если удавалось продать больше — что случалось редко — прибыль мы откладывали, чтобы покрыть расходы на те вечера, когда не получалось реализовать нужное количество билетов…

Было плохо со светом в Ереване, но в Русском театре свет был, и люди шли сюда, как на пламя свечи. На самом деле, здесь собиралась большая часть нашей интеллигенции, у которой были еще какие-то средства купить билеты, а также предприниматели. Я помню людей, которые приходили каждую неделю, и думаю, они осознавали, что делают и для нас доброе дело. Мы благодарны всем им — так оркестр выжил в самые трудные времена. Мы прожили на этих вечерах год. Как и наш зритель, музыканты оркестра были тоже настоящими энтузиастами: около десяти лет люди работали практически без зарплаты, преодолевая вместе все трудности. Это настоящие профессионалы, музыканты, которые приходили на каждодневные репетиции пешком по морозу, так как транспорта не было. А я еще неподдельно за них сердился за опоздания! Признаться, оглядываясь назад, порой сам не понимаю, как мне удалось сохранить оркестр в те блокадные времена. И то состояние блокадных дней помню до сих пор. 

P.S. Возможно, секрет того, что оркестр остался жить и играть даже в те холодные и голодные годы, прост. Это профессионализм и, как бы банально ни звучало, искренняя преданность делу. Для подтверждения моей мысли достаточно вспомнить передачу, которая транслировалась в 92 году из здания Дворца молодежи. Под самый Новый год здесь проводился конкурс красоты. В неотапливаемом зале было минус четыре, отважные полуодетые девушки полтора часа вышагивали под живую музыку оркестра. Несложно представить, что у людей изо рта шел пар, у скрипачей сводило пальцы, а прикладываясь губами к ледяной трубе, музыкант рисковал к ней примерзнуть… И весь коллектив того оркестра до сих пор вспоминает это выступление. Играя сейчас в любом холодном месте, даже на площади на морозе, они все греются мыслью, что тот, самый «холодный» концерт в их творческой жизни остался в далеких 90-х…