Рубен Пашинян

Си-бемоль, ми-бемоль, ля-бемоль…
Мы бежим навстречу солнцу!

Блокада.
Наш город.

Канун Нового года.

Монч, Арег и я.

1993-й.

— … Маскарад, я вам говорю! И сомнений быть не может!

— Извини, ты сейчас глумишься или просто дурак?..

— Почему?! Закатим карнавал, будем по очереди играть на пианино: один играет — остальные танцуют, потом поменяемся, конкурсы разные… Вход только в карнавальных костюмах! Ну или в масках.

— Я приду в костюме ковбоя!

— …извиняюсь, куда поставить «водку»?

— Поставь на паузу! Слушайте, надо устроить что-нибудь эдакое!

— Да я не против, но ты представляешь себе лица ребят? В стране голод, холод, света нет, газа, а ты…

— Так ведь то-то и оно! Сначала засмеют, но потом… непременно придут!

— Да, да, точно! Надо только им внушить, что боязнь выглядеть глупо выглядит еще глупее.

— Глубоко, Монч… Вот видишь, умный — тоже человек! …Ну ладно, допустим, собрались все, предположим, даже в карнавальных костюмах — дальше что?

— Танцы, конечно!

— Я извиняюсь, что снова встреваю, а девочки будут в бикини, или это уже мы как бы по ходу?..

— Монч, ну при чем тут это-то!

— Арег, ты его спрашивал, так я отвечу — он дурак! Слушай, что значит — при чем?! Что еще может быть… при том?!

— Да поймите вы наконец, нет несбыточных мечтаний — есть мечтатели-неудачники. Мы дыхание этого города. Он умирает, и если мы сейчас размякнем, опустим руки, значит, и городу конец. Мы обязаны встретить Новый год — так, чтоб спустя лет двадцать… снова захотелось вернуться в это время!

— Нет, ну ты смотри, что тестостерон животворящий делает… Куда вернуться, придурок, в эту холодрыгу? В эту ж…

— … Си-бемоль, ми-бемоль, ля-бемоль.

— Чего?!

— Знаки вспоминаю — танго «до-минор». На завтра. Си-бемоль, ми-бемоль и…

— Танго, значит? Издеваетесь? Ну-ну…

— Да успокойся ты, мы тоже… хотим. Сомневаемся просто. А так идея отличная. Правда, Монч?

— Да, конечно, я вот только думаю, стоит еще меню проработать: лед, вода простая, кипяченая, снег…

— Все, уймись! Значит, установка такая — отмечаем Новый год дома, потом собираемся у Монча. Понятно, гололед, многие придут под утро… Кстати! Я буду в костюме Фанфан-Тюльпана. Монч, а ты?

— А я буду в форме.

— Как он многогранен…

— Точно! В форме правильного многогранника.

— Значит, решили: ковбой, Тюльпан и… куб.

— Не куб, а икосаэдр!

— Почему?

— Звучит сексуальнее.

— … Си-бемоль, ми-бемоль, ля-бемоль…

— Да заткнись ты!

Свечей было три: в коридоре, у рояля и на столе. Ели, пили. Равенство нищих, голодных, но веселых и счастливых!.. Играли долго. Потом под шипение, треск и занудное хныканье какой-то безобразной среднеазиатской радиостанции танцевали все: от вальса до брейк-данса. Чокаясь бокалами с водой, произносили тосты с наилучшими — наитеплейшими! — пожеланиями. Пили и закусывали… муляжами. Пьянели, хохотали, а кого-то, помнится, стошнило. Перебрал, наверное.

Не хватило денег на подарки нашим девочкам. Мы нашли в чулане ракушки, на каждой написали конкретное имя и затем по очереди нашептывали туда пожелания — каждый что-то свое, что-то от души, чтоб потом все — ВСЕ это подарить девочкам и… Бежать, бежать морозным утром навстречу солнцу! Мы живы! Мы есть! Мы любим!..

— Господи, как голова разламывается после вчерашнего…

— Оттаяла, значит.

— Убейте этого дирижера!

— Что вчера было?

— Счастье, потом снова и еще на посошок — главное, не вспоминать.

— Мы девочек хоть проводили?

— Еще как! Ты был галантен и неисчерпаем, как замочная скважина.

— Но мы тебя ночью придушить хотели.

— Чего так? Храпел?

— Если бы! «Си-бемоль, ми-бемоль, ля-бемоль… Си-бемоль, ми-бемоль, ля-бемоль! Си-бемоль, ми-бемоль, ля-бемоль!! Мы бежим навстречу солнцу!..» И так всю ночь! Что тебе снилось-то?

— А я знаю?.. Девочки, наверное.

— Мулатки…

— Почему?

— Ну клавиши-то черные.

— Да ладно вам — маскарад удался.

— Это да… Только холодно очень.

— Это временно — главное, мы вместе. Мы вместе, ребята!

— А я неправильный многогранник: замерз.

— Ребят, а ведь скоро весна!

— Ждать долго. Но приятно.

— А давайте напишем книгу о нас — втроем!

— Точно, о нашей дружбе, об этом маскараде идиотском, о мечте…

— И чтоб она никогда не кончалась!

Светлой памяти Монча.